( 05.09.1638 года - 01.09.1715 года )
Король с 1643. Из династии Бурбонов. До 1651 при нём регентшей была его мать Анна Австрийская, фактическим правителем до 1661 являлся кардинал Мазарини. В этот период была подавлена Фронда, заключены выгодные для Франции Вестфальский мир 1648 и Пиренейский мир 1659, что создало условия для усиления абсолютизма.

Период самостоятельного правления Людовика XIV (с 1661) явился апогеем в развитии французского абсолютизма. Придворные льстецы именовали Людовика XIV «король-солнце»; легенда приписывает Людовику XIV изречение:
«Государство — это я».
Когда ближе к полудню в воскресенье 5.09.1638 г. в новом дворце в Сен-Жермен-о-Лэ родился Людовик, это было воспринято современниками как дар небес. Поскольку брак Людовика XIII (1601 — 1643) с испанской инфантой Анной Австрийской (1601 — 1666) был на протяжении двадцати двух лет бездетным, французы увидели в счастливом рождении знак божьей милости и называли новорожденного дофина «Богоданным». Еще через десять лет епископ Флеше (1626 — 1710) оценил это событие как «рождение на грани чуда, которое обещало всему миру полную чудес жизнь».

По правилам этикета королевского двора, официальные обязанности наследника престола начались сразу после его рождения. Уже 6.09 Людовик давал аудиенцию. Делегации Парижского парламента, главного суда и других судов были приняты в тот день Людовиком XIII и передали королю пожелания счастья от своих корпорации. Эти делегации были также допущены в покой наследника престола. О первой встрече будущего Людовика XIV с представителями французского парламента и судов рассказывает генеральный прокурор, ставший позже хранителем печати, Матье Моле (1584 — 1656): королевский отпрыск возлежал под большим балдахином из вышитого цветами белого дамаска на белой шелковой подушке, которую держала его няня мадам де Ланзак. Перед его ложем находилась большая балюстрада, так что наследника престола можно было лицезреть лишь с десяти-пятнадцати шагов. Мадам де Ланзак сказала, что дофин открыл глаза, чтобы видеть своих верных слуг.

Мы располагаем очень скудной информацией о его раннем детстве. Едва ли он помнил своею отца, Людовика XIII, которого потерял в пятилетнем возрасте. Но он в течение всей жизни сохранял привязанность к отцу, который гордился своим старшим сыном. Это проявилось и в том, что во время строительства грандиозной резиденции в Версале он настоял, несмотря на возражения архитекторов, на сохранении маленького охотничьего замка умершего короля и сделал это здание центром ансамбля. Находясь на смертном одре, он повелел похоронить свое сердце у иезуитов на улице Сен-Антуап, рядом с сердцем Людовика XIII.

Остается неизвестным, ощущал и чувствовал ли маленький дофин напряженные отношения между своими родителями, улучшившиеся лишь на короткое время после рождения его и брага Филиппа, герцога Анжуйского (21.09.1640). Он был очень привязан к отцу и любил мать, которая оказала решающее влияние на своего первенца. При случае маленький Людовик называл свою мать не «мадам», как это было принято в его кругу, а «маман» — матушка.

Праздничные крестины состоялись в Сен-Жермен-о-Лэ 21.04.1643 г. Умирающий король назвал крестных родителей. Ими стали Шарлотта-Маргарита де Монморанси, принцесса Конде и кардинал Джулио Мазарини. Решение короля имело далеко идущие последствия не только для дофина, но и для всей Франции.

Как было принято в то время, забота и воспитание маленького дофина до сентября 1645 г. находилось в основном в женских руках. Это изменилось, когда он достиг «разумного возраста», возраста, в котором ребенок, по каноническим правилам, в состоянии различать добро и зло. Он должен был все время выполнять задачи правителя как несовершеннолетний король после смерти Людовика XIII. Так, он принял 18.05.1643 г. Акт справедливости, который не следует недооценивать. Король со свитой появился в парламенте, чтобы провести регистрирование королевского закона парижской корпорацией и гарантировать его применение, было изъято завещание умершего короля, существенно ограничивавшее правительственные полномочия регентши Анны Австрийской. Благодаря действенной помощи Парижского парламента, члены которого, конечно же, извлекали пользу из своей предупредительности по отношению к желаниям матери короля, Анна Австрийская стала неограниченной регентшей Франции. Слова, которые маленький Людовик XIV лепетал но этому случаю, были следующим образом переданы в протоколе Акта: «Король сказал, что он пришел в парламент, чтобы подтвердить свою добрую волю. Канцлер скажет остальное».

К 1646 г. Мазарини уже около 3 лет вершил судьбы страны, являясь премьер-министром, когда Анна Австрийская передала ему верховный надзор за воспитанием молодого короля. Воспитание короля было доверено Ардунну де Перефиксу (1605 — 1671), позже ставшему епископом Парижа (1664—1671). Перефикс контролировал маленькую группу преподавателей специальных дисциплин: Жан ле Бэ (письмо), ле Камю (счет), Антуан Оден (латынь, испанский язык), Дави (рисунок), Бернар (ораторское искусство). Но ни Виллеруа, ни Перефикс не осуществляли обучения и воспитания наследника. Эта заслуга принадлежала, по легенде, Мазарини, который очень серьезно отнесся к заданию быть верховным наставником.

Уже семидесятилетний Людовик XIV жаловался в беседах с мадам де Ментенон на недостаточность знаний, полученных в детстве. Исследования же позволили сделать вывод, что король был слишком строг в своих суждениях. Мазарини не напрасно требовал от Перефикса начать очень рано занятия латынью, заставляя Людовика изучать написанные тексты, так что его обучение латыни было весьма высокого качества. Сравнительно хорошим было преподавание истории Перефиксом. Основательные знания король имел по государственному и церковному праву, математике и современным языкам.

Мазарини не хотел делать из своего подопечного педанта, а медленно, но тщательно подготавливал молодого короля к управлению государственными делами. Кардинал ввел его в топкости дипломатии и в многослойные проблемы военного дела. Он пробудил в нем любовь к искусству и желание быть меценатом. Мазарини рано побудил юного короля принимать участие в заседании Государственного совета. И довольно скоро кардинал оказался доволен результатами своего ученика. Тем не менее Вольтер ближе всего, кажется, подошел к правде, когда он в 1752 г. писал и своем произведении «Век Людовика XIV»: «Мазарини продлил детство короля, насколько возможно». Людовик XIV постоянно находился под влиянием внутриполитических событий и процессов, которые дополняли его школьное образование непосредственным опытом. Когда разразилась гражданская война — Фронда, королю едва ли было десять лет. В возрасте между десятью и пятнадцатью годами мальчик пережил драматические всплески опасного для королевства мятежа, вылившегося в гражданскую войну. Юный король столкнулся не только с предательством близких родственников, своих двоюродных братьев, различных герцогов и маршалов, но и с мятежными действиями. Так, королевская семья бежала из Парижа в ночь с 5 на 6 января 1649 г. в сопровождении нескольких придворных и министров в Сен-Жермен-о-Лэ, который, правда, был весьма плохо подготовлен к внезапному появлению королевской семьи. В ночь с 9 на 10.02.1651 года король и регентша оказались фактически в заточении в собственном дворце. Поездка короля но Франции во время Фронды дала возможность ему увидеть хрупкость экономики, отягощенной войной, проблемы масс, задавленных поборами, и административную анархию. Этот опыт, полученный во время Фронды, глубоко запал в память юного короля и выразился позднее не только в высказываниях, но и в ряде внутриполитических мероприятий Людовика XIV.

Фронда представляла собой кризисный синдром, в котором политические, конституционные, экономические и социальные факторы очень тесно переплелись и играли центральную роль. Фронду следует интерпретировать как первый большой кризис французского абсолютизма, который молодой король видел лично. Она была направлена не только против всемогущества кардиналом-премьером и арендаторов, благоденствующих под их защитой. Как парижский парламент, так и фрондирующие (дворяне) реагировали более или менее открыто на политику концентрации власти в социальной, экономической и политической сфере. Фронда не была только «детской болезнью абсолютизма», она являлась серьезно задуманной и серьезно воспринимаемой попыткой пересмотреть успехи, достигнутые короной в строительстве и укреплении монархического абсолютизма — со всеми вытекающими отсюда последствиями.

В 1648 г. Людовик XIV не только столкнулся с начавшейся гражданской войной, но и получил результаты успешной внешнеполитической деятельности Ришелье и Мазарини, которые отразились в Вестфальском мире (24.10.1648 г.). К Франции были присоединены Мен, Туль, Верден — австрийские владения в Эльзасе.

Опыт, полученный Людовиком XIV во время Фронды, сделал из ребенка взрослого. Свое совершеннолетие он встретил еще во время Фронды. Но государственному законодательству французские короли в тринадцать лет, т.е. на четырнадцатом году жизни, провозглашались совершеннолетними. Официальная церемония состоялась 7.09.1651 г. во время заседания Парижского парламента, где принимали участие двор и многочисленные высокие гости. В коротком выступлении король сказал: «Господа, я пришел в свой парламент, чтобы заявить вам, что я, по закону моего государства, сам и в свои руки беру правление. Я надеюсь на милость божью, что я буду это делать со страхом божьим и по справедливости. Господин канцлер изложит мои намерения». Этим юридически закончилось регентство Анны Австрийской, существование регентского совета и функции Гастона Орлеанского (1608 — 1660), брата Людовика XIII. Король поблагодарил мать и попросил ее и далее наставлять его. «Я желаю, чтобы Вы были в Совете после меня».

Официальное объявление совершеннолетия Людовика XIV явилось поворотным пунктом в истории Фронды, поскольку акции, направленные против партии кардинала Мазарини, могли теперь караться как государственная измена или даже как преступление против Его Величества. Король должен был подписать важнейшие законодательные акты н решения и назвать новых министров, что он и сделал, впрочем, при помощи Анны Австрийской, которую вежливо попросил об этом. Мазарини, своему крестному отцу, Людовик XIV вернул лишь видимость власти, когда тот возвратился в 1653 г. во Францию из своего второго изгнания. Людовик доверял своему премьер-министру в области внешней политики, дипломатии и военного дела. Но он был недоволен положением во внутренней политике, финансах, управлении и юстиции. В своих мемуарах он жаловался на «беспорядок, царящий повсюду».

После смерти Мазарини (9.03.1661) Людовик XIV взял власть в свои руки. Он признал (несмотря на высказанную благодарность кардиналу) недостаточность правления своего премьер-министра. Но при этом король упустил из виду, что Мазариии после окончания Фронды снова послал интендантов в провинции и этим создал важные предпосылки для осуществления реформ после 1661 г. Не может быть никакого сомнения в безграничной преданности кардинала королю. Он до самой смерти верно служил ему.

Часто утверждали, что после окончания Фронды в королевстве наступили спокойствие и порядок. По это отражает упрощенный подход к фактам и событиям. Парламенты и часть дворянства, особенно провинциального, еще после 1653 г. заявляли свои претензии, с которыми должен был разобраться король, руководимый в основном Мазарини. Современники очень метко назвали управление «Триада». Ги Патен (1601 — 1672) говорил о троице, в которой королю, с чисто правовой точки зрения, принадлежало право решения, но где Мазарини в большинстве случаев играл главную роль, а королева-мать все больше и больше сохраняла вежливое молчание. Важнейшие политические решения принимались «узким советом», в который после 1653 г. наряду с королем, президентом, королевой-матерью, входили Мазарини и министры.

Торжественное помазание на правление и коронация Людовика XIV в воскресенье 7.06.1654 г. в Реймсе явились, без сомнения, апогеем в жизни молодого короля, но и для королевства и народа событие имело значение, которое нельзя недооценивать. Для народа это был символ окончания внутренней смуты, для короля — осуществление правового контракта, объединявшего суверена с Богом, с его народом и главными лицами в стране. С этим сакральным актом связывались древние поверья. Посвящение, помазание сохраняемым в «святой ампуле» (Saint Ampoule) святым маслом, инвеститура кольцом и мечом и коронация якобы придавали королю особую харизму и способность излечивать больных. В следующий вторник, 9.06.1654 г., две тысячи больных золотухой ожидали короля в парке церкви Сен-Реми. Как и его предшественник, Людовик XIV касался больных, произнося магическую формулу: «Король касается тебя, Господь излечивает тебя» (Le Roi te touche, Dieu te guerit). В течение своего правления королю приходилось много раз повторять эту тяжелую церемонию.

При всей своей религиозности, которая поощрялась не только его набожной матерью, но и иезуитскими отцами-исповедниками, молодой Людовик XIV был не чужд придворным развлечениям, театру, а также радостям жизни и любви. В 1658 г. у короля, вероятно, впервые возникли глубокие отношения с Марией Манчини, одной из племянниц Мазарини. Его чувства к этой не очень красивой, но умной и честолюбивой девушке, которой, как и ему, было 20 лет и которая отвечала ему взаимностью, были настолько сильны, что он хотел пренебречь государственными соображениями и жениться на ней. Мазарини и королева-мать были очень обеспокоены этими отношениями и хотели их пресечь, но вначале безрезультатно. Упорство влюбленных, и прежде всего настойчивость Людовика в его стремлении к этому неподобающему браку, ставило под угрозу мирные переговоры с Испанией, против которой Франция вела войну с 1675 г. Реальный мир и в особенности примирение между домами Бурбонов и испанских Габсбургов, к которому стремилась Анна Австрийская, должны были увенчаться браком Людовика XIV с испанской инфантой Марией-Терезией Австрийской (1638 — 1683). Мазарини и Анне Австрийской пришлось использовать все свое влияние на короля и приводить ему постоянно политические аргументы, чтобы победили государственные соображения. Еще 6.07.1659 г. кардинал заклинал Людовика расстаться с Марией Манчини «в интересах Вашей славы, Вашего счастья, во благо Господа, во благо Вашего королевства».

7.11.1659 г. на Фазаньем острове на пограничной реке Бидассоа был подписан Пиренейский мир между Францией и Испанией. Испания уступала французской короне Руссильон и другие территории, признавала Эльзасские постановления Мюнстерского мира (1648). Были зафиксированы условия брака между Людовиком XIV и испанской инфантой Марией-Терезией. День 7.11.1659 г., несомненно, принес большой успех королю и Франции, но в первую очередь это был успех внешней политики Мазарини. Мирный договор завершил столетие величия Испании и освободил путь к подъему Франции и Англии, объединившихся на несколько лет победителей. Заключение брака между Людовиком XIV и его кузиной Марией-Терезией происходило на испанской стороне 3.06.1660 г. в Фуэнтерабиа и через несколько дней было совершено на французской территории в Сен-Жан-де-Лиз. 26.08. состоялся торжественный въезд новобрачных в Париж. По пути туда король с небольшой свитой позволил себе заехать к Марин Манчини, чтобы окончательно завершить эпизод сноси юношеской любви. Мария Манчини вышла замуж 15.04.1661 г. за Лоренцо Онофрио Колонна, герцога Тальяколи, князя Палиано и Кастильоне, коннетабля королевства Неаполитанского.

Мазарини умер в ночь с 8 на 9.03.1661 г., завещав наследникам необъятное состояние в размере 35 миллионов ливров, нажитое благодаря ловкости и — даже по тогдашним меркам — весьма сомнительными способами, речь шла о самом большом состоянии Франции в XVII в., которое значительно превышало состояние Ришелье. Мазарини оставил около 8,7 миллионов наличных денег, что по тогдашнему курсу соответствовало 70 тоннам серебра или 5 тоннам золота.

Заслугой кардинала было то, что он хорошо подготовил Людовика XIV к выполнению обязанностей короля и создал существенные внутри- и внешнеполитические предпосылки для успешной деятельности короля после 1661 г. Как теперь известно, Мазарини почти «приказал» Людовику после его смерти взять бразды правления в свои руки. Поэтому не удивительно, что уже на следующий день после смерти кардинала король созвал Государственный совет и, обращаясь к канцлеру Пьеру Сегье (1588—1672), заявил: «Я пригласил вас сюда вместе с моими министрами и государственными секретарями, чтобы сказать вам, что до сих пор я был доволен тем, как кардинал вел мои дела; но теперь пришло время взять их в свои руки. Вы будете помогать мне советом, если я вас об этом попрошу». Он запретил канцлеру скреплять что-либо печатью без своего ясного приказа, а государственным секретарям — отправлять какие-либо послания без его согласия. «Положение меняется, — продолжал он, — в управлении моим государством, моими финансами и во внешней политике я буду придерживаться других принципов, чем покойный кардинал. Вы знаете, чего я хочу: теперь от вас зависит исполнять мои желания». И, ко всеобщему удивлению придворных, король следовал своему заявлению.